МОЛОДОЙ УЧЕНЫЙ В КАЗАХСТАНЕ: ОСОБЕННОСТИ СОЦИАЛЬНО-ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО СТАТУСА
Тесленко А.Н.
Казахский гуманитарно-юридический университет
teslan@rambler.ru
Молодежь, занятая в сфере образования и науки, является одной из специфических социально-профессиональных групп. С одной стороны, свойства и признаки этой группы отражают тенденции развития молодежи в целом, с другой – профессионального сообщества, занимающегося интеллектуальной деятельностью (научной и научно-педагогической).
В Казахстане долгое время определение возрастных границ и выявление статуса «молодого ученого» законодательно не было определено. Данный факт вызывал определенные сложности при диалоге с государством и обществом: как для получения грантов, при реализации инициатив, направленных на поддержку молодых ученых вузов, так и при разработке и апробации мотивационных механизмов, направленных на поддержание интереса молодых преподавателей к научно-образовательной деятельности в системе высшей школы.
В «Положении о Советах молодых ученых в научных организациях и высших учебных заведениях Республики Казахстан», впервые «молодыми учеными признаются научные работники, стажеры-исследователи, соискатели, аспиранты, магистранты и докторанты, преподаватели вузов, занимающиеся научной деятельностью, не достигшие 35 лет». Считаем целесообразным в дискурсе проводимого нами исследования рассматривать молодых ученых как специфичную социально-демографическую и социально-профессиональную группу, состоящую из преподавателей вузов, кандидатов наук, магистров и докторов философии (PhD), докторов по профилю, присужденных за рубежом в возрасте до 30 лет. Таким образом, объективными критериями принадлежности к группе молодых ученых выступает не только и не сколько возраст, а академическая и научная квалификация (наличие ученой степени).
Принадлежность к группе молодых ученых в ведущих западных странах определяется наличием ученой степени, подтверждающей уровень квалификации (ученая степень PhD), и продолжающегося исследовательского постдокторального опыта (от двух до восьми лет). Отличие западной практики от казахстанской состоит в том, что в группу молодых ученых входят представители, получившие ученую степень PhD независимо от возраста. Карьерное продвижение молодого ученого тесно связано с уровнем его квалификации и публикационной активности, занятие преподавательских позиций сопровождается не только материальным вознаграждением, но и соответствующими профессиональными и социальными гарантиями (например, снижением академической нагрузки, увеличением социальных льгот и т. п.).
В связи с этим следует интерпретировать рассматриваемую группу молодых ученых не только как социальную группу – совокупность людей, выделяемую на основе общих возрастных признаков (от 22 до 30 лет), но и социально-профессиональную: социального положения; характера профессиональной деятельности (научно-исследовательской или научно-педагогической); особенности социальных практик в профессиональной деятельности; специфики социальных отношений, связей и поведения, детерминированных определенным набором норм и ценностей; направленности на выполнение общественно значимых научно-образовательных функций.
Следовательно, совместная деятельность «на уровне профессии как социальной общности порождает сходство психологических и социальных признаков … в результате формируется устойчивая система профессиональных ролей… и стиль поведения человека, … и образ жизни специалистов, и стереотипы поведения» [Кораблева Б.Г. Институциональные основы формирования профессиональных общностей. // Вестник ЮУрГУ. 2006. № 2(57), с.126]. Добавим, и специфические и отличные друг от друга социальные и профессиональные статусы профессиональной группы. «Профессиональный статус предполагает принадлежность индивида, группы к определенной профессиональной общности. Профессиональные группы занимают определенные статусные позиции в обществе в целом и обладают своим социальным статусом» [там же, с.127]. Еще Э. Дюркгейм обращал внимание на то, что статус профессии определяется сложностью занятий, значимостью данного вида деятельности для общества.
Под статусом мы понимаем определенный набор ресурсов, который открывает для индивида ряд возможностей в системе власти, распределения материальных благ и престижа. Это определение статуса содержательно близко к определению П. Бурдье социальной позиции индивида как производной от того типа капитала (экономического, культурного или символического), которым он обладает [Бурдье П. Начала. М., 1994].
Профессиональный статус указывает место в социальном сплетении профессиональных отношений, с которыми связаны определенные общественные ролевые ожидания. Социально-профессиональный статус означает место определенной профессиональной группы в профессиональной структуре общества, а также определяет оценку и самооценку той роли, которую играет эта профессиональная группа в системе профессиональных отношений.
Очевидно, что профессиональный статус – это достигаемый статус, т.е. определяющийся индивидуальными способностями, умениями, квалификацией и достоинствами. Профессиональный статус не определяется социальным положением, т.е. принадлежностью к определенному социальному классу или слою, и не является социальной ролью: он не проигрывается, подобно роли, а завоевывается [Осипова О.Ю. Социальный статус молодых ученых в регионе: дис…к.с.н. Саранск, 2011]. Для завоевания социально-профессионального статуса необходио иметь определенные преимущества, прежде всего, уровень и качество образования.
Прежде всего, следует определиться: казахстанский университет – это или продолжение школы, или систематическая организация научных исследований, или транслятор культуры? Тот идеал университета, который сформировался в Европе и продолжает поддерживаться европейскими институтами, является, очевидно, сочетанием трех указанных типов. Однако в любом случае европейские университеты предоставляют собой результат многовекового развития, и соотношение в них науки и образования является сбалансированным в соответствии с целями и ценностями.
Если посмотреть на наши университеты, то совершенно очевидно, что в массовом случае это чистое расширение школы. Поскольку система высшего образования и в советский и постсоветский период рассматривалось как продолжение школы, преподаватель мыслился как учитель, – более высокой квалификации, чем школьный преподаватель, но по существу учитель. При этом степени и занятия наукой, с ними связанные, являлись лишь приложением к основной профессии. Это привело к разделению (которое нигде больше в мире не известно) на науку вузовскую и академическую. В такой паре вузовской науке досталась роль аутсайдера, тогда как академическая наука задавала основные модели научного развития.
Ситуация усугубилась в Казахстане после подписания Болонского соглашения и ликвидации системы подготовки научных кадров в аспирантуре (кандидат наук) и докторантуре (доктор наук). Переход на после вузовское образование с подготовкой специалистов на базе академических степеней магистра, доктора философии PhD, доктора по профилю окончательно «забивает» вузовскую науку. Профессиональные компетенции большинства молодых ученых во многих сферах науки перестает задавать тот уровень научных исследований, которого требует наука мирового класса. В частности, катастрофически падает уровень работ, представляемых на защиту диссертаций, не говоря уже об их научной новизне (зачатую они не соответствуют даже уровню квалификационных работ). И эта ситуация разыгрывается на фоне крайне низкого качества учебников, в которых часто можно найти не только ошибки, но и просто нелепые утверждения (имеется ввиду, в данном случае, гуманитарная сфера, в частности учебники по курсам истории, политологии, социологии, культурологии и философии).
В этой ситуации молодой преподаватель не только должен отрабатывать немыслимое число часов, зачастую работая в нескольких вузах; фактически, он превращается в обычного учителя, иногда даже и по квалификации не превосходя своего школьного коллегу. О науке же речь просто не идет, несмотря на все планы научно-исследовательской работы, либо же за научную деятельность выдается выполнение работ, фактически не требующих исследования как такового.
В свое время академик Т. И. Заславская говорила, что не надо слишком много платить научному работнику, иначе все места займут карьеристы. Настоящий ученый работает из интереса, и тот престиж, который он зарабатывает, не должен полностью соответствовать материальному вознаграждению. Но сейчас и престиж утрачивается, и уровень оплаты на одну ставку не обеспечивает даже элементарных потребностей. Что-то платить доцентам и профессорам все-таки надо, хотя бы за квалификацию, иначе утрачивается и она.
Таким образом, практически исчезли стандарты, на которые вузовская наука могла бы ориентироваться, и у ученых, работающих в вузах, исчезло время, необходимое для того, чтобы эти стандарты реализовывать.
Попытки чиновников от образования в последние годы, требующие от молодых ученых публикаций в научных журналах с ненулевым импакт-фактором, привели к не к повышению «значимости и важности» научного труда казахстанских ученых и увеличению количества ссылок на их публикации в рейтинговых журналах, а к «соревнованию кошельков». На этой почве выросло количество посреднеческих околонаучных организаций, гарантирующий за ваши деньги публикацию в любом издании. Сам факт того, что проведено исключительное и серьезное исследование не является гарантией качества научной рукописи по проведенному исследованию. Данное несоответствие общепринятым международным стандартам качества научной рукописи создает серьезные причины для отклонения в публикации. Основной причиной является «плохой, неграмотный, научный английский язык» который становится основным барьером при публикации научной рукописи, где частично или полностью потерян весь ключевой академический контент.
Сегодня оплата труда преподавателя высшей школы практически полностью начисляется в зависимости от количества часов, проведенных в аудитории. Даже простая подготовка к занятиям фактически идет за счет перегрузки, не говоря уже о существующей в западных вузах системе регулярного полного освобождения преподавателя отучебной нагрузки с сохранением заработной платы (так называемые Sabbaticals). Но тогда оказывается, что модернизация высшего образования в рамках Болонского процесса в действительности не перестраивает образование по западному образцу, а полностью идет в русле советской традиции, закрепляя то положение, что университет – всего лишь продолжение школы. Но ситуация усугубляется тем, что не занимаясь наукой, преподаватели не могут оставаться на необходимом уровне, и ускоренное падение качества образования неизбежно.
Надежда чиновников-реформаторов на появление «новых научных кадров» из малоквалифицированных молодых специалистов с академическими, а не научными степенями, которые смогут в дальнейшем и преподавать, и активно занимаясь при этом научной деятельностью, выглядит делитантски. Если реформаторы действительно думают о позитивной перестройке (а не модернизации, т.е сломе старой, и создании новой системы), то должна быть предусмотрена система мер по изменению положения преподавателя вуза. Это относится не только к заработной плате, но и к системе повышения квалификации, к возможности активного профессионального общения на конференциях, доступа к новейшей информации в профессиональных областях, не говоря уже об оборудовании и т.д. В свою очередь данные требования, даже в случае их реализации, окажутся совершенно неэффективными, если не будут сопровождаться уменьшением аудиторной нагрузки и соответствующим изменением структуры оплаты труда. Известную роль могут сыграть гранты, но в силу их несистематического характера они могут рассматриваться лишь в качестве паллиатива и не способны кардинально изменить ситуацию к лучшему.
Печально наблюдать, как «стареет» казахстанская наука, как упал некогда высокий уровень престижа ученого, как старшее поколение ученых не может передать свой опыт молодым кадрам, а молодые ученые не мотивированы его осваивать. В то же время, социальный статус молодого ученого во многом определяется объемом и качеством специальных знаний, уровнем социальной компетентности как представителя профессии, связанной с интеллектуальным трудом. Молодые ученые высоко оценивают субъективный личностный потенциал, однако, отсутствие необходимого опыта участия в научных и инновационных проектах, знаний в области научного менеджмента, коммерциализации результатов научного труда, отсутствие опыта руководства и организации научных групп для проведения исследований негативно влияют на процесс личностной реализации, развитие навыков лидерства [Попова И.П. Профессиональный статус научных работников – вариации поведения // Социс. 2001. № 12.].
Показателями качества жизни и жизненного успеха у молодежи становятся достижение материального достатка, карьерный рост, наличие интересной работы. Однако в структуре мотивации выбора научной карьеры преобладающими являются такие факторы, как интерес к научной деятельности, творческий характер труда, возможность реализации интеллектуального потенциала, то есть мотивы, привлекающие молодежь в науку и традиционно не связанные с получением дохода. Исследовательская и академическая деятельность воспринимается ими как ресурс саморазвития, для большей части – единственная возможность для профессиональной самореализации. Это свидетельствует о неслучайности такого выбора, его осознанности и обусловленности стремлением к творческой, интеллектуальной деятельности. Отмечается устойчивость социально-психологической модели поведения молодых ученых и сохранения практик, традиционных для исследовательской и академической областей как возможности выполнения определенных ролей (научного сотрудника, преподавателя).
С другой стороны, достижение высоких результатов научной деятельности для молодежи утрачивает свою ценность, поскольку не дает быстрой возможности инвестирования культурного капитала в материальный. Невозможность воплощения в реальность ожиданий, связанных с интересной работой и возможностями профессиональной самореализации предопределяет неудовлетворенность молодых ученых своей работой.
Таким образом, своеобразие категории «молодые ученые» (и молодежи в целом) как социальной группы состоит в том, что она постоянно находится в состоянии перехода от преимущественного свойства быть объектом общественного воздействия к преимущественному свойству быть субъектом социально-преобразующей деятельности. В этом социальный смысл ее «взросления». Достижение молодежью возраста, когда она начинает полностью обладать всей суммой и уровнем социальных связей и отношений, свойственных данному обществу, означает, что она стала полновластным субъектом и объектом общественного движения и тем самым отрицает сама себя как молодежь [Teslenko A. Youth socialization in Kazakhstan: Experience of social and cultural research. Lambert Academic Publishing, 2011].
Однако, характерные черты социального статуса молодых ученых: невысокий уровень доходов, отсутствие возможностей для улучшения жилищных условий, низкая престижность профессии, недостаточная ресурсная база для их социального и профессионального развития ограничивает их развитие и реализацию жизненных планов. Это обусловливает возникновение феномена статусной рассогласованности, следствием которой являются признаки социальной и профессиональной маргинальности (неполнота социального признания, неопределенность статуса в обществе, слабая идентификация с профессией, неуверенность в будущем). В этой связи требуются значительные социальные ресурсы для поддержания жизнеспособности молодых ученых и их профессионального развития.
