ЦЕННОСТНО-СМЫСЛОВЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ РОССИЙСКОЙ СОЦИАЛЬНО-КУЛЬТУРНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В КОНЦЕ XX – НАЧАЛЕ XXI ВЕКА
Ярошенко Н.Н.
Московский государственный университет культуры и искусств, г.Москва
Пашков А.В.
Московский государственный университет культуры и искусств, г.Москва
Отрезок времени, который укладывается в фразу «конец XX – начало XXI века» на самом деле охватывает период продолжительностью менее четверти века – от 1991 до 2011 года.
Этот период характеризуется тем, что за два десятилетия удалось лишь разрушить и низвергнуть всю систему ценностей предшествующего советского периода. Внятную и общепринятую в обществе систему ценностей и идеалов, напротив, построить не удалось [См.: 2; 3].
Нельзя утверждать, что аксиологическая проблематика вообще не рассматривалась теоретиками социально-культурной деятельности, но задача пристального и предметного анализа систем ценностей, определяющих содержание и формы организации работы учреждений культуры всегда определялась как перспективная, решение которой откладывалось «для будущих» исследователей.
Понятно, что изменения в структуре общественных отношений, общественно-политическом и социально-экономическом контексте эпохи определяли специфику ценностного отношения человека к миру, формы его деятельности, и сами ценности как надбытийно существующие ментальные образования. Долгое время эти ценностные пласты культуры в нашей стране, особенно в советский период, оставались статичными и мало изменчивыми, что формировало у граждан уверенность в их постоянном характере, создавало условия для того, чтобы устоявшиеся ценности общество в целом принимало и разделяло, боролось за их осуществление и продолжение. Отметим, что такое статичное и мало изменчивое состояние ценностных систем характерно для устойчивых социальных систем, в которых доминируют традиционалистские векторы развития.
Стремительные события 1991 года, ставшего переломным моментом в новейшей российской истории, повергли в прах не только систему управления государством, но и всю систему ценностей, которая столь тщательно и усердно охранялась. Более того, на волне революционного энтузиазма даже приветствовалось разрушение идеологических доминант, активно инициировались социально-культурные проекты, в которых либерализация понималась лишь как освобождение от советского ценностно-смыслового содержания. Вместе с «водой», как часто случалось в отечественной истории, был выброшен и «ребенок» - реально существовавшее в советском государстве ценностно-смысловое единство граждан, высокий уровень социальной интеграции, и, как следствие, достаточно высокий уровень идентификации людей как членов единой общности «советский народ».
На протяжении почти двух десятилетий необходимость формирования некоего нового аксиологического «космоса» современной России не воспринималась как актуальная задача. Ведь старшие поколения ещё по инерции продолжали сохранять ценностные системы, воспринятые (интериоризированные) в советский период. Уверенность в том, что «так будет всегда», что «самое лучшее дети сами определят» разбилась о рифы молодого российского капитализма, который не торопится создавать условия для отбора «лучшего, общественного важного, высоконравственного». За два десятка лет в России выросло целое поколение, которое не было воспитано в условиях ценностно-смыслового единства и стабильности – наоборот, это поколение усвоило как норму релятивность ценностного сознания, индивидуализированность как основное правило общественной организации, «бессмысленность» высоких идеалов, вседозволенность и безответственность как главные заповеди личностного развития. Так сформировалось целое поколение, которое мы называем поколением «нравственной свободы» или поколением «свободным от нравственности».
Одновременно с этим новейшая история России показывает сколь стремительно наша страна вошла в открытое мировое экономическое, политической, социальное и культурное пространство. И здесь это новое поколение как естественное право, мало осознаваемое но весьма ценимое, приобрело свободу перемещения, открывшую мир как возможность путешествия, освоения нового географического и социально-культурного измерения: учеба и работа, туризм и отдых за границей стали нормой в социальном поведении россиян, причем не только молодого поколения. С одной стороны эта, безусловно, положительная тенденция косвенно спровоцировала рост ценностно-смыслового нигилизма в отношении к собственной стране, с которой достаточно большие группы населения не хотят связывать свое будущее. И эту «свободу от Родины» как новую ценность поддерживают элиты, ориентирующие своих детей на обучение за границей, на ведение бизнеса за рубежом, на приобретение активов и жилья в других странах.
Ценностное отношение также чрезвычайно сильно обусловлено социальным и культурным расслоением, достигшим в последние годы критического состояния: доходы наиболее богатых групп в сотни раз превышают доходы беднейших. И этот процесс расслоения общества по имущественному и статусному принципам ещё не завершен и основной социальный слой правового государства - средний класс практически отсутствует. На этом фоне формируется правовой нигилизм («свобода от закона»), которому потворствует сама реальность: закон перестал иметь равное действие на граждан, суды в большинстве случаев выполняют ритуальную функцию, подкрепляя принцип главенства положения в чиновничье-бюрократической системе или в иерархии богатых.
Так в современной России сложилась ситуация ценностно-смыслового коллапса, который в основных симптомах («свобода от нравственности», «свобода от Родины», «свобода от закона», «свобода от ответственности» и т.д.) теперь уже воспроизводится молодыми поколениями, неизбежно вступающих в свои права во всех сферах общественной жизни.
Именно это обстоятельство, чрезвычайно хорошо осознаваемое в российском обществе, поставило под сомнение в целом европейскую либеральную идею, которая так и не была понята и не была воспринята.
Вместе с тем, в профессиональном сознании специалистов социально-культурной деятельности все отчетливее складывается убежденность, что воспитание новых поколений невозможно вне ценностно-смыслового консенсуса, который может сформироваться в общественном сознании и в сознании личностном лишь в процессе активного и духовно насыщенного общения, творческого взаимодействия и предметного творчества.
Видный отечественный культуролог, член-корреспондент РАО М.А. Ариарский справедливо отмечает, что «конструктивные процессы развития духовной жизни в России начала XXI века, становление в стране институтов гражданского общества, качественная перестройка социально-культурной сферы и системы подготовки ее специалистов, результаты комплексных исследований актуальных проблем культуры, досуга и воспитания создают достаточные предпосылки для научного обоснования сущности социально-культурной деятельности как явления социальной практики, предмета науки и стержневой основы обучения и воспитания людей, которые способны принять на себя руководство процессом создания благоприятной культурной среды и вовлечения людей в мир культуры и социально-культурного творчества» [1, С. 79].
Отметим, что именно на этот насыщенный событиями и весьма противоречивый исторический период пришлось событие важное для рассматриваемого явления: в 1994 в теорию и практику культурно-воспитательной работы вошло понятие «социально-культурная деятельность».
В этот период была сформулирована её концепция и определены её основные параметры: «Прежде всего, она осуществляется в свободное (досуговое), время, отличается свободой выбора, добровольностью, активностью, инициативой различных групп, индивидуумов. Социально-культурная деятельность обусловлена национально-этническими, региональными особенностями и традициями. Она характеризуется многообразием видов на базе общекультурных, художественных, познавательных, политических, социальных, бытовых, семейных, профессиональных и прочих интересов взрослых, молодежи, детей. Широкая вариативность видов социально-культурных институтов общества создает условия для этой деятельности. Социально-культурная деятельность реализуется в институциональных и не институциональных формах. Она свободна от различных видов производственной, учебной деятельности, от мотивированности бизнесом, прибылью. Свободный выбор досуговых занятий, связанных с рекреацией, саморазвитием, самореализацией, общением, удовольствием, оздоровлением, осуществляется на основе интересов и потребностей человека» [4, С. 10–11].
В данном перечне существенных характеристик социально-культурной деятельности нами курсивом выделены ценностно окрашенные определения. При этом мы получаем следующий семантический ряд ценностных характеристик: свобода выбора; добровольность; активность; инициатива групп и индивидуумов; свободный выбор досуговых занятий и т.д.
Особенность интерпретации этого семантического ряда состоит в том, что вне либерально ориентированной парадигмальной установки это перечисление теряет смысл. Время написания цитированного выше исследования – 1994 год, который на уровне уже сложившихся обществоведческих оценок характеризуется как период демократизации с соответствующим набором демократически и либерально ориентированных социальных ценностей.
Однако ценностные характеристики, примененные Т.Г. Киселевой и Ю.Д. Красильниковым для обозначения специфики социально-культурной деятельности в тот период, оказываются явно избыточными относительно ценностей демократизации. Это проявляется при сравнении основной идейно-смысловой направленности либерализма и демократии. Ведь даже в самых общих чертах очевидно, что основная идея либерализма – свобода, основная идея демократии – равенство. Но равенство по своему идейному потенциалу не вполне приложимо к концепции свободного, индивидуализированного, активного социально-культурного творчества. Лишь соотнесение позиции авторов цитированного выше учебного пособия с изначальным контекстом либеральных ценностей – ценности свободы, самоопределения, самоосуществления и др. личности – проявляет глубинную методологическую основу разрабатываемой ими теории.
В связи с этим уместно указать на то, что в теории и практике социально-культурного воспитания на протяжении всего XX столетия сложилось, оформилось и транслируется особое ценностно-смысловое содержание – высокая духовно-нравственная направленность, гуманистичность, креативность, социальная открытость и равенство, педагогичность. Это содержание проявляется в формуле социально-культурной деятельности как условия развития личности в её наилучших способностях и дарованиях, и, следовательно, развитие общества как системы одухотворенных взаимодействий людей, основанных на ценностях Истины, Добра, Красоты и Любви.
Эта сверхзадача социально-культурной деятельности взросла в отечественной традиции внешкольного, клубного воспитания и сегодня выступает альтернативой различным деструктивным практикам, получившим в теории социально-культурной деятельности уничижительное наименование «индустрия порока» (В.Я. Суртаев). Именно это дает основание утверждать, что современная социально-культурная деятельность в своём развитии сумела сохранить ценностно-смысловое содержание, соответствующее традициям отечественной культуры и ментальности россиян, что определяет необходимость дальнейшего изучения ценностных ориентаций и содержание культурных практик населения в сфере досуга.
Литература:
1. Ариарский, М.А. Социально-культурная деятельность как предмет научного осмысления. – СПб., 2008.
2. Жуков, В.И. На рубеже тысячелетий: социология отечественных преобразований (1985-2005). ? М.: Издательство РГСУ, 2008.
3. Жуков, В.И. Россия в глобальном мире: философия и социология преобразований. В 3-х томах. ? М.: РГСУ, 2008.
4. Киселева, Т.Г., Красильников, Ю.Д. Основы социально-культурной деятельности: Учебное пособие. – М.: Изд-во МГУК, 1995.
